На выходных он немного себя баловал: поздней весной, когда цены падали до относительно разумных, Алексей Алексеевич покупал себе возле метро рыбу корюшка — самый наиглавнейший петербуржский деликатес — и жарил её на постном масле, обваляв в муке. Все соседи его обычно в тот же самый день покупали себе рыбу корюшка и тоже жарили её на постном масле, так что получался небольшой праздник: лица у всех были торжественные и даже взволнованные (первая корюшка — это не шутка!), и в этот день все были друг к другу особенно вежливы и предупредительны.

Когда же рыба корюшка уплывала в свой Атлантический океан, Алексей Алексеевич покупал какой-нибудь другой деликатес — в магазинах сейчас этих деликатесов столько, что за всю жизнь не перепробуешь. Правда, в большинстве своём они не очень вкусны, но Алексей Алексеевич был совсем непривередлив: ему всё нравилось. Съест деликатес до последней крошки, да ещё и похвалит. А в другой раз купит что-нибудь другое и опять похвалит.

Отпусков Алексей Алексеевич никогда не брал. Во-первых, на кого оставишь Ведомость, а во-вторых, что ему в этом отпуске делать? Телевизор, что ли, смотреть? Там все какие-то одинаковые — Алексей Алексеевич так и не научился их различать. Дачи у него не было, а в зарубежные страны ездить дорого, да и не очень хотелось — всё, что Алексею Алексеевичу хотелось узнать про дальние страны, он давно узнал, ещё в детстве, из передачи «Клуб кинопутешественников ».

Кому-то такая его жизнь покажется скучной и даже, может быть, бессмысленной, но сам Алексей Алексеевич вовсе от этого не страдал, и, если считать, что счастье есть отсутствие несчастья, он был совершенно счастливым человеком.

Так он и жил: хмурый петербуржский декабрь незаметно сменялся такими же хмурыми белыми ночами — на Петроградской стороне почти всегда хмуро.

И дожил бы так Алексей Алексеевич до самого своего заслуженного отдыха и мирной безболезненной кончины, но — увы! — любой читатель, который сам хоть немного пожил на этом свете, хорошо знает, что никто бы этого ему сделать не позволил. Придёт, обязательно придёт внезапно неведомая и безымянная сила в безмятежный уголок и всё там переломает, перетопчет и развеет по ветру. А зачем — она и сама не знает.

А началось всё, как это всегда бывает, с совершеннейшего пустяка и даже глупости.

Как-то раз в учреждении Алексей Алексеевич, вынимая из портфеля какие-то бумаги, выронил на стол свой мобильный телефон.

Надо сказать, что телефон этот был Алексею Алексеевичу вовсе не нужен: ни одного раза в жизни он никому по этому телефону не позвонил, да и ему тоже. Однако вышестоящее начальство однажды выпустило циркуляр, который предписывал всем сотрудникам иметь мобильные телефоны на случай каких-либо чрезвычайных обстоятельств — войны, наводнения и тому подобного, дабы их в любой момент можно было срочно вызвать на службу. Алексей Алексеевич, как человек крайне дисциплинированный, немедленно отправился в магазин подержанных телефонов и купил там самый дешёвый аппарат, который только сумели отыскать продавцы, — большой и толстый, с длинной раздвижной антенной. Когда-то такие телефоны стоили огромные тысячи, но прогресс неумолим — Алексей Алексеевич купил его за триста рублей. Кстати сказать, вообще все предметы, какие нынче можно купить в магазине за тысячу и даже десять тысяч долларов, через два года можно спокойно выбрасывать в помойку, и никто на них не позарится — разве что совсем уж незажиточные бомжи.

Продавцы, очень довольные таким клиентом, показали Алексею Алексеевичу те кнопки, на которые нужно нажимать при тревоге, и с тех пор он уже никогда не расставался с этим аппаратом. Даже когда Алексей Алексеевич шёл в выходные покупать себе деликатес в универсаме, он обязательно брал телефон с собой. Он внимательно следил за тем, чтобы аппарат не разрядился, и каждый месяц проверял состояние своего счёта — счёт никогда не изменялся. Перед тем как лечь спать, Алексей Алексеевич клал телефон на прикроватную тумбочку и иногда даже просыпался ночью, когда ему казалось, что телефон зазвонил — почему-то ему было очень любопытно узнать, какой у этого предмета голос. Но телефон молчал, и это тоже было хорошо — значит, ничего чрезвычайного нигде не произошло и жизнь идёт своим чередом.

Выронив телефон, Алексей Алексеевич хотел было убрать его обратно в портфель, но этого ему не дал сделать проходивший мимо молодой и подающий большие надежды сотрудник — самый, кстати сказать, большой шутник во всём учреждении. Он как раз бесцельно бродил по комнате, не зная, к чему бы применить свои таланты, и поэтому, услышав стук, он немедленно вынул руки из карманов и подбежал выяснить его причину.

От вида телефона Алексея Алексеевича с молодым сотрудником сделалось что-то вроде пароксизмов и у него даже забулькало внутри.

— Что это?! — спросил он драматическим шёпотом. — Боже мой! Я узнаю этот аппарат! Алексей Алексеевич! Вы сами не знаете, что вы носите в своём портфеле! Да ведь этим самым телефоном Иван Грозный убил своего сына! По этому телефону царь Пётр руководил Полтавской битвой! А вы, наверное, ездите с ним в метро, без охраны. Да его в Эрмитаж нужно нести! Дайте, дайте скорее подержать его в руках! — Не дожидаясь разрешения Алексея Алексеевича, молодой сотрудник выхватил у него из рук телефон и закричал в него нарочито противным голосом: — Багышня! Багышня!! Дайте Смольный!

На эти крики молодого сотрудника к столу Алексея Алексеевича сбежались все, кто работал в этой комнате, и даже некоторые из соседних. Работа в учреждении, она хоть и очень важная и ответственная, но всё же бывает порой довольно скучной, а люди — они ведь живые, им время от времени тоже нужно поразвлечься.

Обрадовавшись такому количеству публики, молодой сотрудник разошёлся ещё больше:

— Извините, Алексей Алексеевич, — сказал он с комическим расстроенным видом. — Не отвечает! У него должна быть ручка.

— Какая ручка? — не понял Алексей Алексеевич.

— Ну, такая ручка, чтобы крутить, — молодой сотрудник изобразил, как крутят ручку. — К такому телефону обязательно должна быть ручка.

Зрители просто покатывались со смеху от этого представления, и только у Алексея Алексеевича вдруг задрожали губы.

— Отдайте мне мой телефон! — закричал он вдруг совсем не свойственным ему визгливым голосом. — Оставьте меня в покое! И займитесь своим делом! Вы на рабочем месте! Я буду жаловаться!

Публика немедленно перестала смеяться и посмотрела на Алексея Алексеевича с